Я так хочу. Новая глава.

Предыдущая глава 

Глава 40

Аппетитный запах поднимался с первого этажа и настойчиво распространялся по комнате. Лина согнулась, переждав болезненный спазм в животе, вынула из чемодана свежую футболку. Натянув льняные шорты, придержала на талии, поразившись, насколько они велики. Ладони недоверчиво тронули ключицы, рёбра, тазобедренные кости и замерли...

– Ладно, это ничего, – она припомнила, как недавно выглядел Кристофер, – мясо нарастить пустяки, были бы кости.

Отыскав ремень, Лина пропустила его в шлейки, завязала на талии узлом. Расчесав мокрые волосы, убрала щётку на подоконник, мельком глянув на светлые пряди, забившиеся меж зубьев. Мотнув головой, Лина не дала неприятным мыслям оформиться. Она спешно проглотила по пилюле из трёх баночек и легко сбежала вниз – радуясь пасмурному утру, очередному ливню, вернувшемуся аппетиту и шестиструнному соседу в спальне.

– Хин чао, мадам!

– Привет! – Лина улыбнулась Ту, колдовавшей у электроплитки. – Что ты готовишь? Пахнет, Боже, просто восхитительно!

Она опустилась на бамбуковый коврик у низкого столика, нетерпеливо дожидаясь, пока щебечущая на своём языке девочка расставит пиалы с соусами, овощами и рисом.

– Что это? – Лина понюхала золотистую жидкость с горкой мяса и прозрачной лапшой. – Похоже на суп.

– Суп! – довольно повторила Ту. – Фо Бо, мадам!

Некоторое время Лина пыталась, есть прозрачный бульон деревянными палочками.

– Не выходит, – тяжело вздохнула. – Уверена, здесь должна найтись ложка. Поищешь для меня? – она изобразила пальцами, как черпает в тарелке и подносит ко рту.

Ту забегала по кухне, выдвигала ящики, открывала коробки, по очереди демонстрируя содержимое. Лина покачала головой.

– Не страшно. Буду учиться.

В конце концов, оставив бесполезные усилия, она отодвинула суп в сторону.

– Бань фо куон, – Ту поставила перед ней круглую бамбуковую досочку с белоснежными рисовыми свёртками под ароматной зеленью.

– Снова «фо»?

– Фо! Фо, мадам! – улыбалась Ту, показывая зубки.

– М-мм… объедение! – держа белоснежный платочек двумя пальцами, сказала Лина с полным ртом. – Напоминает мамины блинчики с мясом. А ты случайно не знаешь где Крис? Он что-нибудь передавал? Куда уехал?

Отрывисто заговорив, Ту воздела руки вверх, покрутила ладошками вправо-влево. Лина жевала и внимательно слушала, наблюдая за порывистой жестикуляцией.

– Ничего не понимаю, – заключила она, ставя тарелку в мойку. – Ладно, поищу снаружи. Спасибо за чудесный завтрак, Ту.

Выйдя на веранду, Лина приставила к глазам ладонь. Яркое солнце пробивалось сквозь заплатки лилово-сизых облаков; избирательный поток лёг пятнами по бетонному двору заключённому низком хлевом и курятником, подсветил в зарослях папоротника покосившийся домик-алтарь, застрял в бамбуковых скатах крыш соседних лачуг. Вдалеке, где на деревянные заборы наступало блестящая зелень манговых деревьев, доносились звуки напоминавшие работу кранов и экскаваторов. Лина бросила взгляд на свежую, ещё не подсохшую колею оставленную внедорожником, и вернулась в кухню.

Перерыв десяток жестянок со специями, Лина нашла, что искала. Напевая под нос, она сварила в маленькой кастрюле кофе. Перелила ароматную жидкость в обнаруженный термос и завернула рисовые блины в пергаментную бумагу.

– Мы и его накормим, хочет он того или нет. Я знаю, где его искать, – Лина подмигнула Ту и засмеялась, поймав себя на том, что всё утро разговаривает с девушкой, которая понимает её английский не более, чем она её вьетнамский.

Надев тёмные очки, Лина нахлобучила бумажную шляпу Берри, помахала Ту и выбежала из дома. И сразу вернулась. Желудок взбунтовался, кулинарные старания Ту отправились в унитаз.

– Переела, – вздохнула Лина, посидела в массивном кресле под ярким панно расшитым цветами, когда исчезло головокружение, поднялась.

Размахивая большой полотняной сумкой, Лина продиралась на окраину селения, неловко скользя и утопая в вязкой жиже. Нехотя усмирила шаг, отвоёвывая обувь у жёлто-бурой трясины, которая засасывала по щиколотку. Коричневые разводы украсили ноги замысловатым кружевом. Оттерев пот со лба, и тяжело дыша, Лина решила, подражая местным, разуться.

Повесив сандалии на палец, она преодолела ряд глинобитных узких хибарок, пытаясь отгадать, где разместилась съёмочная группа. Никаких автомобилей, мотоциклов или гаражей. Лина тщательно выбирала путь, придерживаясь заборов. Солнце обжигало макушку. Острый запах гниения сбивал с ног, как меткий шар кегли. Зажимая нос пальцами, Лина чавкала по лужам и широко улыбалась женщинам, которые сидели на корточках перед вонючими тазиками с мелкой рыбёшкой и глядели из-под козырьков веранд ей в след.

У металлической сетки, выкрашенной в небесно-голубой цвет, Лина перевела дух, глотнула воды из пластиковой бутылки. За ограждением пылились разбросанные детские игрушки, между сломанными грузовичками и безрукими куклами по двору расхаживал тощий петух. Круглолицая девочка развешивала на верёвке малюсенькие одёжки, в коричневых ногах крутились желторотые утята. Лина умилённо помахала им рукой. Девчушка испуганно вскрикнула, но потом засмеялась, через секунду она оказалась по другую сторону забора и следовала за Линой по пятам. Почти от каждого дома отделялось несколько чумазых детишек, и увязывались следом. Лина радовалась, что захватила наличные. Она совала скомканные доллары в липкие ладошки.

– Берите-берите! Это американские деньги! Тратьте на сладости и развлечения!

Вместе с чумазой бандой Лина взбиралась по холму все выше. Осторожно обходила замершие посреди узкой террасы фигуры пожилых женщин, стараясь не глядеть вниз и не думать, что тропа забирает все круче в горы. Хрупкие, но сильные руки, то и дело вытягивали её из грязи, когда Лина увязала по колено. Она благодарила и вела отряд вперёд, надеясь, что не поранит босые ноги. Инфекция пугала больше вывихнутой шеи.

Теперь солнечные лучи почти не проникали в крону манговых деревьев, едва согревая влажную прохладу. С удовольствием вдыхая терпкий мшистый воздух, полный кислорода, Лина не верила, что наконец-то достигла рощи – из дома Чан Виня до неё казалось рукой подать. Сквозь детскую болтовню строительный гул нарастал. Резкий хлопок разнёсся над головой будто выстрел. Серые крылья замелькали в ветках. Проводив взглядом испуганных маленьких птичек, Лина опустила голову и... взвизгнула. В шаге проползла салатовая змея, неторопливо скользнула в кустарник. Чумазая детвора засмеялась, загалдела, мальчишки кинулись ловить в зарослях тонкое извилистое тело.

Очень медленно Лина обулась… и, не разбирая дороги, рванула к пятну света в расщелине папоротников. Низкие ветки хлестнули по лицу, вцепились в одежду. Лине казалось это когти летучих мышей. Корни деревьев выступили из земли, обвили щиколотки точно гадюки. Вскрикивая и спотыкаясь, Лина выбежала из дремучей чащи – сплошь теней и опасностей – на открытое пространство, заскользила по узкой тропинке меж рисовых террас. Хватая руками клочки травы, задыхаясь, взобралась на вершину холма. И замерла.

Оранжевый свет обнимал долину. Чёрный дым оттеснил клочья белого тумана к извилистой реке, среди зелёных плантаций индиго, по берегам ютились редкие хижины. Треск нёсся в лицо вместе с жаром, глаза слезились. Спустя секунду Лина поняла – невыносимое сияние – высокое пламя. Разглядела в кольце пожара поваленный на бок вертолёт, который по инерции ещё медленно шевелил погнутыми лопастями.

Стаккато взрывов оглушило. Эхо шарахнулось от каменистых уступов. Шляпу сорвал ветер, швырнул в воронку густого дыма. Лина запоздало вскинула руки, зажала уши. Желтоватую почву прошили кратеры, вверх по контуру летела земля. Огонь перекинулся на сваленные деревья, раскиданные скелеты легковых машин. Фигурки в форме американской армии подпрыгивали и падали. Развороченное поле усеяли неподвижные тела.

Нескончаемые мгновения Лина вглядывалась вниз. В лицо дышал раскалённый воздух, но тело закоченело. Пропитывавшаяся кровью земля обжигала подошву могильным холодом. Вырываясь из гипнотических тисков хаоса и разрушения, Лина отыскала глазами безопасный спуск.

К высокому ограждению приникла горстка деревенских жителей, заглядывали в прорехи металлических листов. Дети носились друг за другом и бросали камни через забор. Размытую колею, смутно напоминающую дорогу, обрывал механический шлагбаум. Под козырьком пропускного пункта белокожий охранник кричал в рацию, перекрикивая шум за спиной. Он умолк, проводил Лину взглядом, но не остановил.

Лина беспрепятственно гуляла по съёмочной площадке. Обходила тентованные грузовики, мини краны, серебристые пятифутовые баллоны, которые аккуратными рядами выстроились под деревянными навесами. Осторожно миновала тягач с огромным вентилятором. Над головой раздался свист. На краю высокой площадки рабочие в оранжевых касках монтировали трамплин. Лине помахала в ответ рукой и остановилась, пропуская заляпанных грязью мужчин, что обливаясь потом, толкали медицинский автомобиль к пятиметровому зелёному экрану.

Над широким котлованом дрожали обрывки дыма – остатки яростного пламени. Две пожарные машины заливали обуглившиеся смотровые вышки пеной. Замершую бойню накрыло белёсым одеялом. Стремительно потемнело, словно огромные крылья заслонили солнце. Лина подняла голову. Пурпурно-черные тучи сцепились с горными пиками и неподвижно зависли над долиной. Успели до ливня, – восхитилась, она и зашагала дальше.

Позади хаотично раскиданных трейлеров чадили на старых буржуйках огромные котлы, вокруг на пластиковых табуретах сидели вьетнамки, помешивали варево огромными половниками, резали на досочках овощи прямо на земле. Два парня в пыльных футболках, с темными кругами пота на груди, оторвались от карты на столе. Глазастый латиноамериканец ухмыльнулся, кивнул бородкой в сторону последнего прицепа.

Лина опустилась на ступеньку стального дома на колёсах, высившегося на пологом склоне особняком. Прислонилась горячим виском к перилам, стянула с глаз очки. Веки неодолимо опускались. Она перестала сопротивляться, отдалась жару нагретого металла, мужской разноязычной брани, шуму техники и отрывистым женским голосам.

Подняв голову, Лина прищурилась. Армейские ботинки глухо впечатывались в подсохшую землю. Группа мужчин в обтрёпанной форме остановилась под коричневым тентом у пластикового стола. Сплёвывая и посмеиваясь, они передавали из рук в руки мятую пачку "Лаки Страйк". Счёсанными в кровь костяшками Берри обхватил флягу, губы приложились к горлышку. Остатки воды, он вылил на голову, провёл ладонью верх-вниз по коротко стриженому ёжику, суровому солдатскому лицу, размазывая по щекам копоть. И вдруг необычайно светлые глаза резко вскинулись и сузились, словно Лина ткнула его в бок. Она попыталась приветливо улыбнуться, гладя, как прямые брови столкнулись на переносице. Сунув флягу с погнутой каской солдату, Крис шагнул вперёд.

– Чего тебе?

Опешив от раздражения в глубоком голосе, она неловко протянула термос со свёртком. Берри опустил уголки губ.

– Придумала развлечение?

Он опустился ступенькой ниже. Худая фигура источала жар, как раскалённая долина, словно Крис вобрал в себя стрельнувший в небо пожар. Одежда пропахла потом и костром. Лина смотрела, как он ест. Разбитые пальцы быстро отправляли блинчики в рот, методично двигалась перепачканная порохом челюсть. Прямой взгляд держал развернувшуюся под ногами жизнь. Лина чувствовала голод мужа, точно собственный, видела под остатками грима усталость. Этот мужчина игнорировал любые потребности, даже нужды собственного организма. Чистая энергия, направленная в действие. Рядом с ним выживают только подобные фанатики, а ещё паразиты, которые кормятся объедками с его стола, наподобие рыб прилипал. И ущербные вроде неё, которые не горят, а только отражают.

Лина кивнула на массовку с тарелками среди кипящих чанов:

– Как все эти люди оказались здесь?

– Какой ответ ты ждёшь?

Она пожала плечами. Дождевая капля ударила в макушку, потом ещё. В долю секунды на голову обрушился новый ливень, размазывая по порозовевшим от солнца голеням грязь.

– Значит, есть другой путь...

– Всегда есть другой путь.

– Он лучше?

– Длиннее.

– И лучше.

– Да.

– Хорошо.

Лина подставила лоб прозрачным иголкам.

– Они живут в отеле?

– Только те кто не ночует на площадке.

Лина склонила лицо к обгоревшему плечу. Волосы прилипли к шее, вода сбегала с прядей на свесившиеся с коленей кисти, скатывалась с пальцев. Берри повернулся. Дождь ощетинил ресницы острыми треугольниками. Не замечая срывающихся с них капель, Кристофер вернул термос. Синие глаза смотрели мимо:

– Больше не приходи.

Неторопливо поднимаясь, Лина кивнула.

Дождь оборвался перед воротами, словно в небесной канцелярии починили кран, устранив течь. В омытое небо ненадолго выглянуло солнце, разлило оранжевые потеки по остывшим крышам вагончиков, декорациям, скользнуло всполохом по железным штыкам в загорелых руках актёров и скатилось за горный хребет. Неотрывно глядя вперёд, Лина медленно шла по дороге, не чувствуя ногами раскисшую жижу.

Продолжение следует...